Пару слов о флаффе я уже говорила. Что вот есть такой - teeth-rotting fluff (*лёгкий поклон в сторону
Alex Vulpinus*), есть Суровый Армейский Флафф, ну и всякое такое прочее. Флафф мне тоже хотелось уметь писать. Но какой мне флафф-то, если у меня даже стёб - и тот с кровищей выходит?
И всё-таки я попыталась. По давнему своему кинку - когда персонажи вместе спят, но не в смысле интима, а в смысле сна. Без лишних слов, а сразу понятно, что тут и доверие, и близость, и прочие проявления особых взаимоотношений, которые с кем попало не разделишь. Но раньше мне было не о ком такое писать, а теперь, с "Капитаном Америка" появилось.
А тут ещё и
Schlaf, schlaf, schlafe ein,
du bist auch heute Nacht nicht allein.
Schlaf, schlaf, schlafe ein,
ich werde jede Nacht bei dir sein.
Schlaf...
Спи, спи, засыпай,
Сегодняшней ночью ты не один.
Спи, спи, засыпай,
Каждую ночь я буду рядом с тобой.
Спи...Новорожденную разновидность флаффа я гордо нарекла шлаффом, от немецкого "schlafen" - спать. И попыталась воплотить.
Получилось, кхм.
Во-первых, очень мрачно, на такое обычно ставят пометку "даркфик". Ну, значит будет "даркшлафф".
Во-вторых, я собственный кинк извратила так, что самой стало больно.
В-третьих, там запущенный ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство), юст (unresolved sexual tension) и преданность, благополучно вывернутая наизнанку. ПТСР во многом военное, так что это ещё и практически "армейский даркшлафф". Суровый, ага.
Короче, написала флафф, да уж. Зато выложилась так, как со времени
"Бессмертного" не выкладывалась (особенно если учесть, что писалось за один приём, долго и вместо сна). На данный момент, кажется, это мой любимый текст. И заодно - теперешний мой потолок.
Осторожно, лёгкий слэш рейтинга примерно PG-13. Пейринг - Баки Барнс (Зимний Солдат) | Стив Роджерс
как я люблю эту вертикальную черту в фиках Здесь этот текст на фикбуке.
Schlaf, Schlaf, Schlafe ein
Стив Роджерс с недавних пор спит очень чутко. Ловит на слух каждое изменение дыхания, кожей чувствует, когда кровать рядом с ним пустеет. Боится не успеть.
Вот и теперь - резко вынырнул в явь и сразу принялся нашаривать взглядом знакомую фигуру. Вздохнул с облегчением: Баки не успел никуда убежать. Стоит против ночного фонарного света за окном, лицо располосовано тенями от жалюзи, так что выражения и не разобрать. Только глаза блестят настороженно, и сам весь подобрался, напружился, как хищник в засаде. В руке нож, который когда-то отобрать не вышло; вернее, у Стива всё же хватило духу отдать приказ, и нож ему Зимний со скрипом доверил, но после этого выглядел ещё более потерянным, чем всегда: беспокойно ходил по комнатам, клацал металлическими пальцами и не мог задремать дольше, чем на пятнадцать минут. В итоге Капитан, не в силах смотреть на эти мучения и донельзя измученный сам, оружие вернул. Так и спали. Стив обнимал Баки, уткнувшись носом ему в загривок, Баки до синяков вцеплялся в обнимающую руку Стива… а рядом, у самого лица – нож. Чтобы можно было сжать пальцы на рукояти за доли секунды, если померещится угроза. Как сейчас.
- Баки? – Капитан сел на постели, отчаянно протирая глаза и удерживая зевок. Вторая побудка за ночь, а до утра ещё долго; бросил взгляд на дисплей электронных часов – так и есть, 02:48. Некоторые в это время даже не в кровати, но Стиву рано вставать. А Зимний всегда ложится и встаёт вместе с ним. – Что случилось? Услышал что-то?
Баки повернул голову и молчал несколько секунд, дыша часто и хрипло. Где-то далеко гудела ночная трасса. Вниз по улице кто-то шёл мимо дома: досюда долетали обрывки разговоров, возгласы и смех. Просто возвращаются с кутежа подгулявшие подростки. Никто ни на кого не нападает, и непохоже, чтобы собирались друг к другу по пьяни приставать или затевать драку. Вполне мирно звучат голоса, но кто знает, что Зимнему почудилось?
- Треск и звон… - заговорил, наконец. Так же хрипло, как до этого дышал. – Стекло разбилось.
Капитан выпутался из простыни и спустил ноги на пол. В голове всё ещё мутилось со сна и хотелось обратно, а Баки – к себе рядом, и забыть обо всех призраках войны хоть ненадолго.
- Бутылку разбили, наверное. Нехорошо, конечно, - тут Стив заставил себя улыбнуться; вышло кривовато, он знал, пусть и сам не видел, - но ведь не в окно же лезут. Всё в порядке, Баки. Можешь ложиться.
Зимний колебался. Всё такой же напряженно застывший, он теперь вглядывался в лицо Стива, а не в темень за окном, что лишь едва разбавлялась тусклыми фонарями. Может, не бутылка зазвенела, а лампочку расколотили? Это ж как надо было ухитриться, чтобы вместе с защитным плафоном.
Стив сделал два шага к другу, положил руку на живое плечо. К левому он избегал притрагиваться. Не потому, что его отталкивала пошрамленная у кромки металла плоть, вовсе нет. Сложись всё иначе, он мог бы сам проводить подушечками пальцев по коже, накладывая лечебную мазь на воспалённые, стёртые до крови участки. Губами касаться… ведь это Баки, его Баки, со шрамами или без, хоть целый, хоть какой есть, – любой. Но Зимний, пусть и не отстранялся, всегда так замирал под прикосновением, что даже дышать переставал – и видно было, что терпит, едва выносит. Только потому позволяет, что Стив, а Стиву бы он позволил всё, совсем всё.
Другим бы за такое голову скрутил в два эффективных движения. Или перебил бы позвоночник – Стив помнил, с каким отвратительным хрустом они ломаются. Или воткнул бы нож во впадину над ключицей и провернул на пол-оборота. Или… Да мало ли способов убить человека. Зимний Солдат знает их гораздо больше, чем Капитан Америка, и не замнётся применить. Это страшно до дрожи, до комка в горле и холодеющих пальцев.
Но безоговорочная, бездумная, фанатичная преданность, которую Баки перенёс на Стива, - она пугает гораздо больше.
- Пойдём, поспим ещё, - Капитан мягко подтолкнул друга к постели. Тот послушно поддался, дал себя увести от окна; Стив ощущал, как под ладонью расслабляются стянутые в жёсткие жгуты мышцы. Спохватился. – Или тебе что-то нужно?
Зимнего всегда приходится спрашивать. Иначе не скажет, будет молчать. Никогда сам не пойдёт на кухню, чтобы сделать бутерброд, если проголодался. Не откроет холодильник налить себе молока, которое любит (об этом он молчал тоже, но на лице разочарование каждый раз, когда пачку приходится опрокидывать вверх дном, чтобы сцедить в стакан последние капли). Не включит кондиционер, если жарко или, наоборот, холодно – хотя перепады температуры ему и впрямь безразличны, наверное. Не возьмёт почитать книгу, пусть даже ему интересно, и в душ не пойдёт. На всё ему требуется приказ Стива, и приказа этого он терпеливо будет ждать, ничем себя не выдавая. Даже в туалет ему нужно каждый раз отдельное дозволение. Сколько бы Капитан не пытался объяснить, что Баки теперь – свободный человек (на поруках Стива, но тем не менее) и может делать, что хочет, не дожидаясь разрешения – всё бесполезно. Не помогало. А Стив ненавидел приказывать.
Оставалось надеяться, что просто прошло слишком мало времени. Что потом Баки вспомнит, как это – жить по-человечески. Перестанет смотреть этим преданным, обожающим взглядом. И обнимать будет нормально, а не хватаясь отчаянно, как за последнее, что осталось. Рядом станет бок о бок, а не на шаг позади и слева, каждую минуту защищая Стива от невидимой угрозы – собственным телом, если придётся; уже были прецеденты. Один раз действительно спас, а в другой - сломал Тони предплечье, потому что тот то ли слишком близко подошёл, то ли слишком резко, то ли в жестах его Зимнему померещилось что-то, для Капитана опасное. А какое бесчисленное множество раз Стив всё же успевал его одёрнуть и остановить? Схватить и не пускать…
Старк ходил в гипсе сперва злой, потом не очень – костюмом можно было управлять и с переломом, - и едко шутил на тему того, что Капитан обзавёлся ручным ассасином. Такие шутки Стиву крайне не нравились, а Баки их, кажется, даже не понимал. Продолжал смотреть на Тони с нескрываемым подозрением, как и на каждого, кто приближался к Стиву ближе, чем на два метра. Людей это обычно нервировало, самого Стива – тоже. Он заметил, что Баки становится спокойнее от тактильного контакта - если держать его за руку, например, или приобнимать за плечи. Но на людях так особо не походишь, а дома оставлять нельзя – тут Зимний может нарушить самый прямой приказ. Последует за Капитаном переулками и крышами, не попадаясь на глаза, а потом внезапно свалится на голову очередному «врагу». Уж лучше при себе, под присмотром. Тони, правда, предлагал приковать к батарее или к чему покрепче – но видно, что не всерьёз, просто беспокоился. Но это Стиву видно, что не всерьёз, а Баки Старку чуть вторую руку не сломал. Для симметрии. Вместе с костюмом.
Что же с ним там делали, если он до сих пор – вот так?..
Когда-то Капитан жалел бы, что мёртвых нельзя уничтожить ещё раз. Жалел бы, что нельзя заглянуть перед этим в глаза - в надежде понять, каким должен быть человек, чтобы сделать с другим человеком такое. Теперь он навидался достаточно и больше подобными вопросами не задаётся. Ему довольно того, что бывший «хозяин» Зимнего никогда не поднимется из могилы.
Но даже оттуда подонок не перестаёт передавать Капитану через Зимнего приветы. Каждый раз, когда тот подчиняется любому слову друга до жути охотно, когда бросается ради него убивать или умирать.
Баки пока не помнит себя, но вспомнил и признал Стива. Что ж, в этом можно было черпать надежду.
Пока Зимний размышлял, хочет чего-то или нет, Капитан смотрел в окно и зевал украдкой. Подростки вроде бы ушли насовсем, голосов больше слышно не было. Только ветви деревьев раскачивались от ветра и шелестели листвой, да не смолкал далёкий гул машин. На удивление мирная ночь. Может быть, хоть на этот раз удастся нормально доспать до утра?
- Пить, - наконец, определился Баки и уставился вопросительно, ожидая реакции.
- Идём, - согласился Капитан и ободрительно потрепал его по волосам. Это вроде бы успокоило Зимнего окончательно, и он спрятал нож, выпрямился. Пошёл на кухню впереди друга, включатель проигнорировал. По лестнице спускался уверенно, будто видел каждую ступеньку, а вот Стиву пришлось вести ладонью по стене. Пока не привык, что живёт не в своей прежней квартирке, где когда-то «умер» Фьюри, а в двухэтажном на окраине. Навернуться не страшно, но греметь полтора пролёта зачем, если можно обойтись?
На кухне было почти светло от фонаря напротив. Значит, разбили другой, или правда бутылку. Повезло. Иначе пришлось бы включать лампу, а после неё заснуть сложнее обоим: Баки вздрагивает от каждого шума, таращит в пустоту глаза и долго не верит, что оба в безопасности. Отвлечь его можно только поцелуями – и тогда, кажется, он забывает обо всём. Хватается не за нож, а за Стива, царапает спину, сорванно дышит и колется отросшей щетиной. Запускает в волосы пальцы, сперва размеряет силу, потом нет. Оставляет синяки, которые через день желтеют и через два сходят. Механической рукой сжимает так крепко, что ломал бы кости, не будь Капитан во много раз прочней обычного человека. Иногда наваливается сверху и хрипит в ухо, а потом сам целует, глубоко, жадно и бешено, и у поцелуев почему-то железистый привкус. У Стива тогда ноет внизу, и он бы уже сто раз сдался или сам зашёл дальше, если бы не помнил даже в такие моменты, что нельзя. Пока Баки больше Зимний, чем Баки – нельзя. Всё равно как обмануть, воспользоваться… нет. И Стив потом идёт в душ, а ещё через пятнадцать минут опустошённо сползает спиной по двери, за которой его ждёт Зимний.
Сегодня Капитан слишком устал, чтобы затевать всё это. Поэтому обойдутся без поцелуев.
Баки недвусмысленно маячил около холодильника, и Стив на всякий случай открыл дверцу и проверил, не осталось ли чего неучтённого. Молоко закончилось, но был апельсиновый сок, а ещё полбанки ананасов и почему-то скумбрия. Сосед притащил, он то ли рыбак, то ли что-то другое, тоже с водой связанное, и Стив честно пытался скумбрией поужинать, но не преуспел. А Баки так и вовсе не распознал в рыбе съедобный объект. Придётся кошкам отдать, пока попахивать не начала. Выкидывать еду у Капитана бы рука не поднялась, пока дети в Африке голодают.
Апельсиновый сок Зимний одобрил. Презрел предложенный стакан и присосался прямо к пачке. Пил долго, прерываясь на подышать, и Стив успел озябнуть босыми ногами на студёной плитке. Стоял, поджимая пальцы и пряча под мышками ладони, а Баки будто не замечал холода, хотя тоже был босиком, а в соке плавал лёд. Когда, наконец, напился – протянул коробку Стиву, но тот покачал головой, отказываясь. Коробку вернули в холодильник, и Капитан спросил на всякий случай: «что-то ещё?» Но теперь покачал головой уже Баки, и они снова пошли наверх. Стив – ёжась и нащупывая в темноте ступеньки, Зимний – невидимой тенью позади, готовый в любой момент подхватить, даже если в этом не было никакой практической пользы.
Вернулись в комнату. На часах 03:03, и Стив по привычке загадал желание, как всегда, когда совпадали цифры справа и слева. Цифры бывали разными, желание оставалось прежним. Прежде чем снова лечь, Зимний проверил углы. Бросил по взгляду в каждый, сторожко прислушался. Было совсем тихо, и даже в мусорных баках на улице не рылась никакая бродячая живность. Псы и кошки будили в среднем два раза за ночь. Скунсы и лисы – значительно реже.
Потом улеглись, слава Богу. Баки спиной к Стиву и с ножом, Стив – прижимая к себе Баки. Тянуло поцеловать хотя бы в затылок, но Зимнего может переклинить, и тогда всё начнётся заново - сбитые хрипы и пересохшие губы, умопомрачение и угроза полной потери контроля.
Если бы в Баки было больше от Баки и меньше – от Зимнего, Стив бы сорвался уже давно.
Но пока на это можно лишь загадать желание в следующий раз, когда на дисплее часов покажутся одинаковые цифры. И надеяться, что Зимний просто забудется сном, без кошмаров и приступов паранойи.
Посчастливилось – ночь и впрямь была мирной. Так что ритм дыхания Зимнего скоро изменился. Оно не стало ровным и глубоким, как обычно у спящего человека, - и всё же Баки явно заснул, Стив научился распознавать. А значит, можно и ему тоже. Сколько получится.
Капитан закрыл глаза, ещё не зная, как скоро их снова откроет – в семь ноль-ноль или раньше. Если со звонком будильника – замечательно. Если раньше – ничего страшного.
Пока Стив Роджерс засыпает рядом с Баки, он готов просыпаться за ночь хоть чёртову дюжину раз.