читать дальше
Тут очень интересная штука насчёт знаковых систем, общих для отдельных личностей и создающих для них единое языковое пространство. Насколько я могу сейчас поверхностно судить, таких знаковых систем в первую очередь две: общий для Гилберта и для Кийта код, на котором они обменивались записками в студенческие годы, и знак 13-IIII, общий для Юны и Коку.
И вот тут интересная штука выходит. Потому что, с одной стороны, общий язык по идее должен означать взаимопонимание и сродственность, то, что у этих людей какая-то
Гилберт и Кийт в студенческие годы этими записками "говорили на одном языке" и, в частности, именно это потом заставило Гилберта думать, что они очень похожи. Есть вокруг какие-то другие люди, а есть вот они двое, общающиеся на одном уровне и одними категориями, понимающие друг друга; и понимание было бы абсолютным, если бы не вот эта одна вещь, если не единственное, про что говорит Кийт с непониманием, изменить вот эту вещь, подкорректировать – и они будут окончательно "on the same page", достигнут абсолютной общности и взаимопонимания, будут видеть мир и окружающих людей одинаково.
Всё это время Гилберт не осознаёт, что никакой сродственности, которую он видит между собой и Кийтом, нет. Они совершенно разные; у них разные способы оперирования информацией и разные способы мышления, а следовательно, и разное мировоззрение, и разные способы реагирования. Кийт наблюдатель, он интерпретирует для себя информацию из окружающего мира и всё; он может начать действовать, если его бездействие принесёт кому-то вред, потому что он является весьма decent person – но всё-таки он предпочитает быть снаружи системы и изучать её. Не зря же он после отстранения (произошедшего, кстати, после фейловой попытки всё-таки вмешаться, которую Кийт совершил под действием сильной травмы) осел в архиве и практически никак не взаимодействовал с миром, только изучал информацию, пытался докопаться до правды и всё.
Гилберту же нужен контроль, ему нужно заставлять других людей следовать его сценариям. Он навязывает свою версию информации другим людям, почти всегда ложную, почти всегда во вред; он старается отобрать их субъектность – способность выстраивать свои собственные жизненные нарративы – и превращает в объекты, в прямом и переносном смысле. В элементы своего нарратива, в бездействующие, не обладающие своим "Я" тела. (Кстати, тут интересный момент – его склонность к присвоению и сохранению в поддающемся контролю виде буквально всего; его кабинет обставлен диковинками со всего мира, на его стене висят рентгеновские снимки с изображением различных патологий, у него есть целый видеоархив, в котором увековечены в овеществлённом виде все моменты его жизни и жизни других людей, которые он считал значимым; у него в "логове" сохранены в забальзамированном виде десятки трупов, и ещё десятки лежат законсервированные в "холодильной комнате". Хотя они ему, в общем-то, уже не нужны были – зачем их сохранять? Я могу сейчас ошибаться и не видеть какой-то веской причины для сохранения тел, но пока предварительно мне кажется, что это часть одного и того стремления к контролю/объективизации/присвоению. Превратить впечатления, воспоминания и живых людей в предметы и сделать частью своего нарратива, предварительно убедившись, что они не обладают способностью в рамках этого нарратива как-то действовать; что они полностью ему подчинены в том виде, в котором он хочет, чтобы они были, и он мог с ними делать, что хочет).
И вот что интересно – мы узнаём об их общем шифре, общем языке Кийта и Гилберта, в ракурсе "двустороннее общение". Потом происходит вся эта цепочка событий, с "мы с тобой одного сорта", "ты такой же, как я", "единственное отличие между нами – что ты не понимаешь и не принимаешь убийства"; потом убийство всё-таки происходит.
И что, сделало ли это Кийта таким же, как Гилберт?
Да нихуя.
Потому что они разные, в корне своём разные. Они могут обладать сходным уровнем интеллекта и могут обладать одной и той же информацией, но у них принципиально разный способ обработки и принципиально разный способ реагировать на эту информацию.
И вот эта тема зашифрованных записок уже после всего поднимается снова – вернее, не совсем именно она, а то, как Гилберт и Кийт взаимодействовали друг с другом в более широком смысле, but still.
Кийт прямо говорит, что Гилберт кодировал информацию, он её расшифровывал, и вот такими были их взаимоотношения.
То есть, двустороннего обмена, на который так рассчитывал Гилберт, на самом деле не было никогда. Не было общности и почти идеального взаимопонимания, которые он видел. Это была игра в одни ворота. А рассмотреть Кийта-настоящего, правильно оценить то, что представляет он на самом деле, у него не получилось. Как раз потому что он не умеет докапываться до правды, "читать" чужие нарративы (как умеет Кийт). Он не умеет разглядывать и правильно интерпретировать других людей. Он слишком сосредоточен на том, чтобы делать их объектами, чтобы видеть в них субъекты, он слишком занят навязыванием своих нарративов, чтобы по-настоящему разбирать чужие.
Он не умеет залезать в чужие головы, он может только пытаться навязать окружающим содержимое своей.
Какая тут, блин, настоящая коммуникация.
Кстати, забавно, но я сейчас осознала, что очень похожее, но проявившееся в гораздо более мягком виде, я обсуждала совсем недавно, когда говорила о SAO Abridged и о том, как поначалу не умеет коммуницировать с людьми по-настоящему Асуна, пользуясь для этого лишь манипуляциями и запугиванием и обращаясь с окружающими не как с такими же, как она, личностями, а как с объектами, с которыми нужно взаимодействовать поверх их же головы, подавив их волю.
По частью, она немного из этого выкарабкивается, в отличие от.
И в SAO Abridged же был момент с "мы с тобой похожи, ты такой же как я, мы разговариваем с тобой на одном языке, который не понять всем остальным, и на одном уровне, до которого не дотянуть всем остальным" между протагонистом и антагонистом. Хехе. ИЧСХ, "общий язык", как и в случае с B The Beginning, действительно был, и вполне буквально. И Каяба, и Кирито употребляли в речи десятки отсылок на фильмы, которые понимали они, и которые не понимали окружающие. И там тоже оказалось, что взаимопонимание было совсем не таким, каким антагонист его видел.
Ладно, с этим пока разобрались, теперь к Коку, Юне и их общему знаку, которому они придали только им понятное значение "просьба о помощи".
У них был общий символ (объединяющий их символ, которым обозначался Коку, 13, и символ, которым обозначалась Юна, IIII) и общее понимание этого символа. Т. е., у них было единое смысловое пространство, закреплявшее их общность. И с помощью этого символа они пытались друг с другом коммуницировать, друг до друга докричаться.
Вот только за всю историю существования знака не было ни единого раза, когда попытка коммуникации через него увенчалась бы успехом и принесла с собой восстановление общности.
Юна рисовала знак во время нападения и на дирижабле, но Коку не ответил.
Коку рисовал знак во время своих нападений на людей, которые стали причиной трагедии, но Юна не ответила.
Они годами подавали сигнал о помощи, пытаясь дозваться друг друга – и всё это время орали в пустоту. Потому что их не только не слышали, но и, уже потом, ответить было некому. Воспоминания Юны о том, что она на самом деле собой представляет, переписывались настоящим Минацуки, а воспоминания Коку о том, что он на самом деле собой представляет, были переписаны самим же Коку.
И всё же было ровно два случая, когда знаки всё-таки сработали.
Вот только оба раза это оказалось ловушкой.
Когда "сработал" знак, оставленный Коку на месте убийства, и запоздало явилась Юна, сперва пострадал Коку, а потом они вместе.
Когда "сработал" знак, оставленный Юной на дирижабле, и запоздало явился Коку, сперва пострадала Юна, а потом они вместе.
Так что не то чтобы этот знак хорошо проявил себя в полевых условиях.
И мне вот теперь очень интересно, как сложатся их взаимоотношения. Если учесть. что они друг для друга как бы... ну не совсем живые люди? Они по-настоящему общались, как личность с личностью, только в глубоком детстве и совсем недолго, и закрепились в представлении друг друга в виде некого идеализированного образа "safe place"; чего-то, что должно придти и убрать физическую и эмоциональную боль, когда плохо и когда об этом просишь. Ответ на крик о помощи, воплощённое "было плохо, но теперь стало хорошо" – и именно в таком качестве они друг друга искали, цепляясь за образ, который давно стал несколько абстрактным (особенно если учесть, что воспоминания друг о друге у них подавлялись и переписывались).
Ну и вот. Воссоединение произошло, наконец.
А дальше-то что? Ведь настоящие взаимоотношения настоящих живых людей так не работают, в настоящих отношениях такая вот идеализация другой стороны с переносом на неё функции "спасения" не только мешает, но и прямой билет в пиздец.
Ну и то, что оба пережили долгий период надежды друг на друга с фейлом этих надежд снова и снова, и что все их современные встречи принесли с собой мягко говоря много боли – тоже явно должно сказаться на восприятии друг друга не лучшим образом. Не сознательно, так подсознательно.
И это я не говорю ещё о том, что у обоих огромные, просто гигантские проблемы с собственной идентичностью (причём особенно они должны проявиться у Юны, если учесть, что она большую часть своей жизни провела под "гипнозом", с ложными воспоминаниями и представлениями о себе и мире). И то, что они, так-то, вовсе не люди, и вот эта всё с влиянием на их жизнь нарратива скрижали... Глубокая интровертность Коку и то, что у Юны нет опыта нормального функционирования "в большом мире" и повседневного общения с людьми.
Проблемненько, в общем.
Концовка, которую нам показали, такая по своему ощущению светлая, что я немного боюсь, что все эти вопросы – адаптации, последствий пережитого для психики, налаживания взаимоотношений с по сути незнакомым человеком, который, тем не менее, в своё отсутствие являлся краеугольным камнем твоей психики – спустят на тормозах. А очень не хотелось бы.
А с другой стороны, если первый сезон превзошёл все возможные и невозможные ожидания, зачем мне заранее бояться, что им не будет соответствовать второй?